Через день мы опять отправились к Чертовому Пальцу, на этот раз вчетвером, я, Цикебаум, Стелла и известная поэтесса Маргарита Розовская… По дороге Маргарита Розовская сломала каблуки на обеих туфельках и поэтому профессору Цикенбауму пришлось ее нести на своих плечах… Правда последнее время поэтесса сидела больше года на японской диете и ничего кроме мидий и креветок с тунцом и икрой летучей мыши не ела, поэтому Цикенбауму было относительно легко. Сначала мы искупались в Лягушачьей бухте и немного погрелись на солнце, а ближе к ночи забрались в горы к Чертовому Пальце, где опять пили водку и мечтательно вздыхая, глядели на море и на лунную дорожку…

– Эх, сейчас бы услышать какой-нибудь волнующий стих, – с улыбкой взглянул на Маргариту Розовскую профессор Цикенбаум.

– Ну, что ж, если вы хотите?!

– Конечно хотим! – закричали мы, и Маргарита несколько раз откашлявшись и будто птичка прочистив себе горлышко, стала нам нараспев читать свои волнующие стихи…

Страсти бушуют как волны в камнях,

Морем безумным объят Карадаг,

С тьмою кромешною ко мне в Естество

Входит со стоном твое Колдовство…

Я умираю, но только на миг, —

Счастье рождает волнующий крик,

Кучкой бакланы дрожат на скале

И тоже находят сказку себе…

Вечное Пламя в бегущей крови

В нас возникает как шум из волны,

Куда мы летим все – туда да сюда,

Круги оставляя лишь после себя…

Цикенбаум неожиданно расплакался и, горячо обняв Маргариту, расцеловал ее…

– Ну, это ж надо, какие прекрасные стихи! – говорил он нам, снова разливая водку по стаканчикам, – за такой талант, как и за сам Карадаг надо обязательно выпить…

И мы выпили, и опять погрузились в нежное молчание… Я целовал Стеллу, Цикенбаум Маргариту… В перерывах мы снова пили водку и снова слушали необыкновенно красивые стихи Маргариты, чье грудное бархатистое меццо-сопрано просто завораживало нас, и мы все плакали, а потом обнимали и целовали ее от восторга, а потом опять разбредались по парам и целовались, я со Стеллой, а профессор с Маргаритой…

– Вот, если бы эта ночь не заканчивалась никогда! – мечтально вздохнул Арнольд Давыдович…

– А она и не закончится никогда, – убежденно сказала Маргарита, – она останется навечно в наших сердцах!…

– Ты говоришь о ночи как о покойнике! – засмеялась Стелла…

– Да, я люблю сравнивать все мертвое с живым, как свет с тьмою! – вздохнула Маргарита…

– Боже, какая она необыкновенная! – и Цикенбаум опять обнял Маргариту…

– Боже, какая она умная, – усмехнулась Стелла…

– Не обращай на нее внимания, она просто завидует твоему таланту! – усмехнулся Цикенбаум, глядя на нас со Стеллой…

– Нет, я не завидую, я даже сочувствую! – улыбнулась Стелла…

– Отчего же?! – удивилась Маргарита…

– Наверное, от того, что все талантливые люди очень одиноки!

– Фи, какая глупость! – поморщился Цикенбаум…

– Нет, она права, – печально поглядела на всех Маргарита…

– И ты хочешь сказать, что тебе и со мной одиноко?! – обиделся Цикенбаум…

– Нет, просто я думаю, что ты никогда не сможешь понять мой внутренний мир!

– Достаточно, того, что я чувствую тебя как женщину! – крикнул Цикенбаум, и его крик эхом прокатился по горным отрогам Карадага…

– Безумец! – вздохнула Маргарита и поцеловала Цикебаума, зажмурив от счастья глаза…

И мы со Стеллой тоже слились в дивном поцелуе…

– Вот, скажи, почему мне так с тобой хорошо?! – обратился к Маргарите Цикенбаум…

– Наверное, потому что я очень чувственная женщина!

– Я тоже очень чувственная женщина! – крикнула Стелла с вызовом…

– Нет, я чувственная! – крикнула Маргарита…

– А я тебе говорю, что я! – крикнула Стелла…

– Эй-эй! Вы только не подеритесь – испугался Цикенбаум….

– И зачем ты взял Стеллу?! – обратился он ко мне…

– А ты зачем взял Маргариту?!! – удивился я…

– Потому что нам с ней хорошо! – крикнул Цикенбаум.

– Вот и нам тоже с ним хорошо! – крикнула за меня Стелла…

– Это просто какое-то безумство, – вздохнул я…

– Кажется на нас так действует Карадаг, – взволнованно прошептал Цикенбаум, – вы не чувствуете, как кружится голова…

– Чувствую! – сказала Маргарита, поеживаясь в его объятиях…

– И я чувствую! – сказал Цикенбаум…

– Кажется, вы просто перепили! – засмеялась Стелла…

– Нет, я сейчас точно отрежу язык этой дерзкой девчонке, – рассердился Цикенбаум…

– Не обращай на него внимания, он, кажется, действительно перепил, – шепнул я Стелле…

– Чего вы там шепчетесь как шпионы! – крикнул Цикенбаум, вырываясь из объятий Маргариты…

– Угомонись, они просто объясняются в любви, – дернула его за руку Маргарита…

– Вот так всегда, одни объясняются в любви, а другие в головокружении, – жалобно поглядел на нее Арнольд Давыдович.

– Не завидуй, мы тоже сейчас будем объясняться с тобой в любви! – притянула его к себе за галстук Маргарита…

– Профессор, а почему у вас галстук одет поверх футболки?! – засмеялась Стелла…

– Чтобы вы не забывали, что я профессор, – обиделся Цикенбаум…

– А если я забуду, то вас кондратий хватит?! – не унималапсь Стелла…

– Слушай, уйми, свою девчонку, а то я не знаю, что с ней сделаю! – топнул ногой профессор…

– Стелла, уймись! – попросил я…

– А если не уймусь, что тогда будет?! – еще громче засмеялась Стелла…

– Кажется, у нее истерика, – вздрогнула Маргарита, и днйствительно через какое-то мгновение Стелла разрыдалась…

– Я же говорил, что на нас Карадаг так действует! – нахмурился Цикенбаум…

Но я его не слушал, а обняв утешал плачущую Стеллу…

– Ну, что с тобой, скажи, – просил я…

– Ничего, отстань! – ревела Стелла, внезапно отбиваясь от меня кулаками…

– Позвольте я ее успокою, – сказала Маргарита и подойдя к Стелле обняла ее и стала что-то шептать на ухо, а потом неожиданно поцеловала в губы…

– Это все Карадаг действует! – прошептал мне Цикенбаум…

– Да уж, – вздохнул я… А потом резко подошел к ним, и оттолкнул Маргариту от Стеллы, – я ее сам как-нибудь успокою!

– Как хотите! – усмехнулась Маргарита и опять бросилась в объятья к Цикенбауму…